Н О В О Л У Н И Е
Темными вечерами Грэцку ходил на реку послушать предлуновосходные крики маленьких ночных рыбок раци. Каждый день он специально готовил себе хлебцы, переложенные синими листьями салата ро-ко, кусками жареного мяса и полосками папируса, темный напиток яйвуй, что кружит голову, когда вдыхаешь его запах, но делает совесть кристально чистой, мягкие перчатки из тонкой кожи и черную-черную маску.
Эта маска нужна была для того, чтобы пугливые раци не заметили его светящегося во тьме лица, выныривая из воды, чтобы взглянуть на восход луны, которую они ассоциировали с самими собой. Если ее не надеть, раци увидели бы, что на них кто-то смотрит, и испуганно спрятались бы под воду, а наутро селяне нашли бы в священном озере их маленькие трупики. Раци, узнав, что их кто-то увидел, смущаются своего вида, а под водой понимают, что пропустили восход луны, и думают, что старушка-луна не сможет подняться без их помощи и упадет на землю. Они не в силах представить себе эту ужасающую картину и впадают в смертный сон.
Грэцку был не единственным, кто ходил послушать их крики, было еще несколько жрецов. Они выслушивали их крики и по нескольким характеристикам узнавали, каким будет следующий день, будет ли урожай таким же знатным, как в прошлом сезоне, поймают ли снова хайама в силок и кто выиграет войну мимикриков с валирайцами. Некоторые использовали только несколько характеристик — сотню-две. Грэцку же был одаренным жрецом, он мог удерживать в голове восемь тысяч характеристик. Обычно его утренние доклады были самыми полными, но они же были и самыми неверными: если он говорил, что день будет пасмурным, непременно начиналась засуха, если урожая ждать не следовало, буйно разрастались на незасеянных терассах сорные кувшинки малиссы, если хайама таки поймают, чтобы прокормиться во время голода, оказывалось, что все хайамы в это время года перекочевали на север, а в войне непременно побеждала третья сторона — несносный маленький народ цу-цуу-алифахи. Но к этому привыкли, и Грэцку был самым уважаемым жрецом в Акиданском шивулате.
Вечером Грэцку понял, что луны раци не дождутся. И не только потому, что все небо было затянуто непробиваемыми тучами и хлестал ливень с градом, но и потому, что все луны в тот момент проходили фазу новолуния (чрезвычайно редкий момент). А поэтому он ожидал песни радости.
Песню радости он ждал из-за того, что раци наконец должны увидеть, что старушка-луна все-таки дожила свой долгий век и скончалась, и успокоиться. А напоследок спеть приветственную песть новой девочке-луне, которую теперь им следует встречать. Грэцку было интересно, как они назовут свою новую подопечную, ведь каждой новенькой луне они давали новое имя.
Он так и не узнал, как хитроумные рыбки раци назовут свою новую подопечную, потому что в этот момент в дверь его дома постучала нетвердая женская рука.
Грэцку удивился: никакая женская тварь в такое время не смеет стучаться в его дверь! Но, тем не менее, открыл.
Прямо перед ним стояла маленькая луноликая девочка в серебристом платье, сотканном из вечерних лучей солнца на паутине. Так как в данный момент луны на небе не наблюдалось, Грэцку не удивился, когда обнаружил, что над шеей девочки лица не было вообще. Градины стучали по ее плечам и темному месту, откуда, подразумевалось, росла голова-луна, находившаяся в фазе новолуния и, ужаснувшись такому обстоятельству, быстро таяли и уходили в почву. Прямо за ее темным лицом, как и следовало, стоял ребенок-солнце, ослепивший Грэцку сиянием своего лица до такой степени, что сам Грэцку померк.
- Что вам надо, луно- и солнцеликие дети? — спросил он наконец, собравшись с духом.
- Отведи нас к раци, — твердо ответил ребенок-солнце.
Грэцку возмутился:
- Я не могу отвести вас к ним, вы ослепите их своими лицами, и они погрузятся в смертный сон, так и не встретив новую луну, и она упадет на землю и покатится!
Но ребенок-солнце был тверд, он сказал:
- Отведи нас к рыбкам, мы хотим услышать их крики.
Грэцку подивился его начальственному, как у самого шивула Ир-Ахуз-Майоаоа, гласу и, совершив вечернюю молитву и прося прощения у молодой луны, покрыл лицо ребенка-солнце темной маской. Лицо луноликой он оставил непокрытым, так как его все равно не наблюдалось.
Дорога к озеру была пуста и тиха; ни один скверный разбойник не потревожил их, ведь темно было до такой степени, что даже вырванные у слепца глаза, скормленные первому петуху селения, не помогли бы развеять тьму. Да и слепцов не было, все, кто ощущал потерю зрения, старались или молчать об этом, или скоропостижно сбежать из места с подобными порядками.
Когда вдали наконец заискрилась поверхность озера, Грэцку понял, что успел; но в этот момент ребенок-солнце сорвал с лица черную маску и засиял, луноликая же, подпрыгнув до странной высоты, повалила жреца на землю и крикнула низким голосом:
- Ахаэррррррррахэ!
Тут же тишина леса наполнилась тысячью тихих и шипящих голосов. Из темени кустов выскочило несколько десятков маленьких существ непонятной наружности и ухватило Грэцку за волосы. Закричать он не успел: ребенок-солнце засунул ему в рот кляп из черной маски. Грэцку успел заметить только, что существа были с серебристой чешуей и черными глазами, также он заметил, что ребенок-солнце бросился к озеру; в тот же миг озеро и лес заполнились душераздирающим воплем в один голос рыбок раци, которые, вероятно, усиленно размышляли, где бы им уснуть.
Больше он ничего не видел и не слышал.
А на следующее утро все селение сгинуло под страшной тяжестью четырех новых лун-близнецов, детей Савалин, упавших тогда из ее слабых рук на маленькую и хилую землю, будучи не поддержанными криками рыбок раци...
Имеет смысл не верить этому рассказу, ведь неизвестно, что случилось после того, как луны упали на землю, и кто рассказал мне эту историю.
