Б Е Р Е Н И К А

        Жила на свете принцесса, звали ее Ника. Она была единственной дочерью у своих пожилых родителей, и все в замке любили ее. Девочка росла доброй, милой и послушной; добрые феи всегда покровительствовали ей, а одна из них одарила ее невиданной красотой, и не было ей равных среди всех девушек королевства. Другая фея дала Нике три волшебных свитка; каждый из них мог ответить на любой заданный вопрос. Но на исходе того дня, в который будет вскрыт последний свиток, принцесса должна была умереть.

        Королева Нельгара сидела в глубоком кресле с высокими подлокотниками. Просторное белое платье, расшитое золотом, не могло скрыть огромного живота. Разумеется, это была не того рода полнота, которой женщине следует стыдиться. Но юная королева тревожилась – она привыкла сама присматривать за своими владениями, контролируя деятельность сенешалей, старост и приказчиков. Впрочем, теперь она могла положиться на хозяйственность мужа. По крайней мере она на это надеялась.
        Заслышав на лестнице его шаги, она торжествующе улыбнулась. Теперь, когда она уже не могла покинуть своих покоев, муж заходил к ней каждый день. Разумеется, сердечной привязанностью тут и не пахло; за последние два года король имел немало возможностей убедиться, как уместны бывают ее советы, касающиеся управления делами. По счастью, здравый смысл в короле поборол амбиции. Они оказались хорошей парой, король и королева. Их интересы как правило совпадали, и относились они друг к другу вполне терпимо.
        Как всегда, от него смачно пахло конюшней, табаком и потом.
        - Рада приветствовать тебя, государь и супруг мой, - ровно сказала Береника.
        - Привет, - король Эгор дружелюбно улыбнулся и плюхнулся в кресло. – Ну и вымотался же я сегодня. Кабы я знал, что у короля столько хлопот и обязанностей…
        - Зато народ Нельгара не перестает превозносить твою заботу, супруг мой, и благословлять тебя, - Береника скрыла улыбку. – Ты же всегда помнил, что благо народа – это благо государя.
        Еще бы он забыл… Долго ей пришлось вбивать эту нехитрую мысль в его голову, да еще так, чтоб он считал эту мысль своей. Эгор рассеяно запустил мясистые пальцы в рыжую бороду.
        - Думаю, пора бы уже отправлять в путь сборщиков налогов, - сказал он как бы невпопад.
        - Через две недели будет в самый раз, - живо откликнулась королева. – Урожай уже соберут, а осенние ярмарки еще не начнутся. Как ты в прошлом году поощрял старост, подготовивших отчеты в срок, так сейчас все они постараются успеть. Правда, на севере год выдался неурожайный, так что там сборщики не должны слишком усердствовать. Если не разорять крестьян, то в следующий раз они вернут недоимку с лихвой. А виноделы получили хороший доход. Многие заброшенные в войну виноградники восстановлены. Твой народ никогда не забудет, что твое правление принесло ему мир.
        Эгор кивал в такт ее словам, потом задумался.
        - Сегодня во время обеда сказитель рассказывал новую сагу, - сообщил Эгор.
        - Отрадно, что ты изучаешь историю своего народа, - Береника чуть нахмурилась. Она сразу догадалась, о какой саге он говорит.
        - Там речь идет о принцессе по имени Ника.
        - И что?
        - Занятно… Тебя же в детстве здесь так звали – Ника.
        - Обычное имя для Нельгара… Имена правителей восходят к временам империи, но народ быстро их переиначивает. Бренхильд – такое здесь никому не выговорить, потому меня прозвали Береникой, попросту – Никой. Ручаюсь, я не первая в ряду принцесс с упрощенными именами.
        Эгор Рыжебородый, которого еще несколько лет назад называли Жестокосердным – и тогда ему это нравилось – задумчиво смотрел на жену. От ее некогда воспетой поэтами красоты беременность не оставила и следа. Тонкие черты лица оплыли, стройные щиколотки раздались. Только рассыпанные по плечам темно-рыжие волосы по-прежнему золотились в лучах заката. Хорошо, что наконец-то в Нельгаре появится наследник. А ходили слухи, что королева бесплодна… Король хотел было что-то сказать, но раздумал, поднялся с кресла и вышел. Не прощаясь. Он не сковывал себя излишней вежливостью в общении с женой.
        Береника откинулась в своем кресле. Сага о принцессе Нике появилась несколько месяцев назад, но королева успела выучить ее наизусть во всех вариациях. Сам факт появления саги был ей приятен, но содержание вызывало недоумение. Береника стала вспоминать…

        О красоте и счастье принцессы проведала злая колдунья, обитавшая в тех местах; и преисполнилась зависти. Явившись под видом нищенки во дворец, она наложила на Нику заклятье. Белое лицо принцессы стало темным и грубым, золотые волосы потускнели и обвисли, как пакля, из дивной красавицы девушка в один миг превратилась в дурнушку. Только ночью на короткое время к ней возвращался прежний облик. Стать же вновь принцессой она могла лишь тогда, когда ее принц полюбит ее больше жизни; но кто обратит внимание на невзрачную замарашку? Даже родные не признали ее и выгнали из дворца. Плача, девушка отправилась куда глаза глядят.
        Много дней она бродила по дорогам, нигде не находя пристанища. Однажды принц в лесу ей повстречался молодой принц. Увидев печальную нищенку, он сжалился над ней и отвез ее в свой замок, где она и стала жить вместе со слугами. Все в замке скоро полюбили приветливую трудолюбивую девушку, но никто так и не признал в ней прекрасную принцессу Нику.

        На самом деле, чтоб лишить юную принцессу ее красоты, не надо никакого колдовства, достаточно небольшой феодальной войны. Когда войска северян под предводительством Эгора Жестокосердного захватили Нельгар, Беренику не стали убивать – проливать королевскую кровь считалось дурным предзнаменованием. Рыжебородый просто смерил ее раздраженным взглядом и велел выгнать в шею. Так она в один миг перестала быть принцессой, и воспетое поэтами золото темно-рыжих волос потеряло цену. Лишившись завидного приданого, в глазах своих вчерашних воздыхателей из первой красавицы королевства она разом превратилась в придорожную девку. Скитания, голод и военное время довершили остальное. Тонкие пальцы покрылись мозолями и заусеницами от тяжелой случайной работы, узкие ступни сбились в кровь, рыжие косы запаршивели. Тело покрыли синяки и царапины, хотя увечий удалось избежать, и за это ей не раз приходилось платить собой, как и за все остальное, потому что ничего больше у нее не осталось. После того, как солдатские пальцы разорвали ей мочку уха, выдирая сережку с бриллиантиком, она научилась, что отдавать надо все, сразу, пока тебя не убили и не искалечили. Жизнь оказалась быстрой школой, неуспевающих отчисляли в связи со смертью в кратчайшие сроки. Береника была способной ученицей и выжила. Она сумела найти себе пристанище в одной деревне, где не хватало рабочих рук. И на этом, может, и завершились бы приключения принцессы Береники, но вскоре ту деревню разграбили и сожгли наводнившие страну солдаты. Конечно, она могла устроиться в другом месте; сильная здоровая работница не осталась бы без куска хлеба. Но все же она родилась принцессой, и принцессой ее делали не шелка и бархат, а что-то иное. Потому она заявилась в Мэдвил, во владения принца Ранира, и попросила, чтоб ее взяли в его замок. Простой посудомойкой.
        А дальше легенда солгала; впрочем, не существенно. Разумеется, принц Ранир не узнал в оборванной нищенке своей невесты, принцессы Нельгарской. Но Беренику узнал, вполне. Явиться к нему было смелым, почти отчаянным жестом с ее стороны – Ранир недавно принес вассальную присягу Эгору Жестокосердному, властителю Нельгара. И все же он оценил этот жест и принял Беренику к себе. Как простую посудомойку, разумеется.
        В одном легенда оказалась безусловно права. Ночью, в темноте – один черт, принцесса или нищенка. Нищенка даже в своем роде удобнее, она смелее и раскованнее, и отношения с ней ни к чему не обязывают молодого принца. Ни смелости, ни решимости Беренике было не занимать; Ранир скоро получил возможность оценить это. Он был умным и чувствующим человеком, юный принц Ранир. Он многое умел ценить.

        Однажды приключился в той стране голод. Обеспокоенный, принц вышел ночью в сад и сел на берегу озера, погруженный в печаль. Там и нашла его Ника, на короткое время вновь обернувшаяся красавицей.
        - Что гнетет вас, принц? – спросила она. И он рассказал ей. Тогда Ника вскрыла первый из своих свитков и узнала о кладе, закопанном неподалеку от замка под старым дубом; принц внимательно выслушал ее, а потом спросил, кто она и откуда. Но пропел петух, и девушка убежала прочь.
        Утром принц пришел к старому дубу и выкопал клад, и обменял золото на зерно, которое спасло страну от голода.

        Никаких волшебных свитков на самом деле, разумеется, не было, равно как и чудесно обретенных кладов; а вот голод был, и вовсе он не «приключился однажды», он охватил страну на третий год изнурительных войн. Люди ели солому и человеческое мясо, но самым страшным оказалось не это, самое страшное во время голода – это купцы и лавочники, придерживающие зерно на потаенных складах, когда дети умирают от голода под их окнами. И никаких чудес уже не требовалось, а требовались определенные знания и элементарная решимость. Береника составляла списки людей, владеющих запасами продовольствия, и солдаты Ранира приходили за ними в их дома, не обращая внимания на выставленную на столах вареную солому. Не обошлось без пыток и угроз; случались, конечно, ошибки. Но в итоге тысячи людей получили хлеб, и тысячи семей благословляли имя принца Ранира.
        Тогда же он почти открыто переселил Беренику в свои покои.

        Принц долго искал прекрасную и мудрую девушку, выручившую его в беде, и нигде не мог найти ее.
        Случилось вскоре после этого, что один из воинов принца был оклеветан перед ним и обвинен в предательстве. Скрепя сердце, принц заключил своего друга в темницу и приговорил к казни. И хотя клеветники предоставили все доказательства виновности этого человека, сердце принца отказывалось им верить. И вот вышел он ночью в сад и сел на берегу озера, погруженный в печаль. Там вновь нашла его Ника.
        - Что гнетет вас, принц? – спросила она. И он рассказал ей. Горько вздохнула Ника и вскрыла второй из своих свитков, и он поведал ей, что друг принца оклеветан завистниками. Принц выслушал ее, и вновь попытался спросить, кто она и откуда. Но запел петух, и девушка в страхе убежала прочь.

        Конечно же, хватало тогда и клеветы, и измен; верные люди ценились на вес золота, особенно после того, как вассальный договор с Жестокосердным был расторгнут. Под стяги Ранира начали собираться все, недовольные засильем северян; непросто оказалось разобраться в образовавшемся клубке амбиций и интриг. Но Береника, еще будучи принцессой, внимала отнюдь не только воспевавшим ее придворным лизоблюдам и знала о многих влиятельных людях едва ли не больше, чем они сами о себе знали. Береника всегда считала, что никакая информация не бывает лишней; без этого ей и Раниру не удалось бы сохранить контроль над усложняющейся с каждым днем ситуацией.
        Тогда же Береника окончательно перестала скрываться. Ранир стяжал выгодную в сложившейся обстановке славу человека, укрывшего у себя наследницу исконной династии. С каждым днем у него появлялись новые вассалы, и все больше воинственного люда стекалось в Мэдвил…

        А принц все искал свою мудрую красавицу, и нигде не находил ее; и тоска стала одолевать его сердце. Видя это, родные задумали женить его на одной из окрестных принцесс. Они уверяли его, что ночная гостья лишь приснилась ему. Принц отказывался им верить. Но время шло, а замок не мог оставаться без хозяйки вечно. И явилось к принцу множество посольств от принцесс из разных земель, так что оставалось ему лишь выбрать достойнейшую между ними. Сердце его принадлежало прекрасной незнакомке. Но послы требовали ответа, и когда настал последний срок, принц пришел ночью в сад и сел на берегу озера. Там и нашла его Ника.
        - Что гнетет вас, мой принц? – спросила она. И он рассказал ей.
        - Ну что ж…- отвечала девушка, глотая слезы, и собралась вскрыть последний из своих свитков. Но принц отобрал у нее свиток и бросил его в озеро.
        - Я нашел ту, что станет моей женой, - сказал он. – Я люблю тебя больше жизни, и потому ты будешь моей принцессой.
         Тут запел петух, а принцесса Ника осталась столь же прекрасной, как прежде – навсегда.

        Вернуть былую красоту куда труднее, чем потерять ее, но и здесь можно обойтись без колдовства. Синяки со временем заживают, мозоли сходят, загрубевшая от заскорузлых лохмотьев кожа смягчается под тонким бельем. Льстивые поэты вновь воспевают золото твоих волос, а навсегда прорезавшую лоб тонкую морщинку никто как бы и не замечает. Но разве это все делает нищую бродяжку истинной принцессой своего народа?
        Ранир так и не сделал Беренике официального предложения, но предполагалось, что когда северяне будут изгнаны из Нельгара, она станет его женой. Они тогда не представляли себе иного исхода. Их связали не высокие слова, а доверие и дружба. Впрочем, молва окружила их отношения романтическим ореолом, что тоже было выгодно им в их ситуации. Если же на самом деле возникло что-то большее между ними – это не повод для досужих разговоров; и я вам об этом ничего не стану рассказывать.

        Родители со слезами радости на глазах узнали свою потерянную дочь. Вскоре сыграли веселую свадьбу, на которую пригласили всех в округе – бедных и богатых, простых и знатных; никто не остался голодным и несчастливым в те дни. А злая колдунья удавилась от зависти. Ника и ее принц жили в мире до глубочайшей старости, и многими мудрыми делами они прославили свое королевство.

        На этом заканчивается сага. Как же так вышло, что самое-то главное она упустила?
        Нерожденный ребенок тревожно зашевелился под сердцем молодой королевы; каждое его движение пронзало ее тело острой болью, но она уже не кричала – привыкла, только лицо судорожно исказилось. Беременность протекала тяжело – видимо, сказалась неспокойная юность. Может, права была знахарка, советовавшая скинуть плод? Но когда речь идет о наследнике Нельгара, разве следует королеве думать о себе?
        Почему же в саге нет ни слова о самом важном поступке в ее жизни? О том, что сделало ее настоящей королевой ее народа?
        Боль понемногу утихала. Береника вытерла пот с бледного лица. До родов оставалось все меньше и меньше времени, а она еще столько не успела… Королева откинулась в кресле и вновь принялась вспоминать.

        Это произошло в начале августа, когда пшеница еще только-только начала вызревать в полях, когда невыносимо медленно приближался срок жатвы…
        Ранир смотрел через окно, как Береника возвращается из объезда. Она сама всегда посещала окрестные деревни, сама говорила с крестьянами об их бедах и нуждах. И лошадь на конюшню отводила всегда тоже сама, она не любила, чтобы другие делали за нее ее работу. Даже когда Ранир ждал ее с таким нетерпением. Ему просто нравилось быть с ней.
        Она все больше и больше значила в его жизни, эта спокойная и серьезная молодая женщина. Сотни людей видели ее каждый день, она внимательно слушала их, разговаривала с ними, улыбалась им приветливо и уверенно. Но только он, он один знал, что во сне она кричит, и захлебывается слезами, и все умоляет кого-то – «не надо…не надо, пожалуйста…» Скоро все наладится, он никому больше не позволит ее обидеть, она сможет улыбаться без расчета, искренне, прорезавшая лоб морщинка разгладится, и когда-нибудь она перестанет кричать по ночам…
        Она вошла и кивнула ему, но он уловил нотку неуверенности за ее привычным спокойствием.
        - Как вы тут без меня? – спросила она.
        "Разве может быть хорошо – без тебя," - подумал Ранир. Но вслух произнес другое.
        - Люди готовы. К нам вчера присоединился еще один вольный отряд. За более низкую плату, чем их обычная. Но с севера тоже подтягиваются силы. Пока еще медленно. Наши предводители практически единодушны - ждать больше нельзя. Думаю, выступать следует на днях.
        - Думаю, - Береника нервно теребила в пальцах краешек ремня, - думаю, выступать не придется, Ранир.
        - Что, Рыжебородый готов сдаться без боя? – принц усмехнулся.
        - Нет… Хотя, по сути, да. Все гораздо сложнее, Ранир. Лучше, наверно, сказать тебе сразу… В общем, я выхожу замуж. За него, - она виновато склонила голову. – Прости, Ранир.
        - Ника… - от растерянности у него перехватило дыхание. – Ника… Ты же знаешь все не хуже меня. Зачем тебе делить престол с северянином, когда ты наверняка станешь королевой уже через месяц? Ты же сама просчитывала силы, это ведь наша страна, за нами пойдут и дворяне, и народ.
        - Это наша страна, Ранир. Потому… мы не имеем права. Приближается жатва. Крестьяне не успеют собрать урожай до начала войны. Часть посевов будет потоптана, часть пропадет – ты же знаешь, все живое бежит в леса, пока солдатня не схлынет. Эти земли не выдержат еще одного голодного года.
        - Ника… Что же будет с тобой? Замуж… за человека, который едва не убил тебя? Который выгнал тебя умирать? За Жестокосердного?
        - Он не более жестокосердный, чем ты. Чем я. Чем мы все, - устало ответила Береника. – Это жизнь. Эгор верно оценивает свои шансы в предстоящей войне. И он понимает, что не век ему оставаться захватчиком, когда-то надо становиться и королем. Я помогу ему в этом. Я же выхожу замуж не как династическая куколка, он ни на минуту не сможет забыть, какая сила за мной стоит. И ему придется со мной считаться.
        - Что же ты скажешь людям, которые собрались здесь, чтобы сражаться и умирать за тебя?
        - Скажу – живите… за меня, - она явно оговорилась. – Не ради меня, живите ради себя, ради своих семей и своей страны. Живите. Довольно уже смертей.
        Ранир отвернулся к окну. За стенами замка раскинулись поля пшеницы. Пшеницы, которая должна быть сжата в срок. Вот чему всегда принадлежало сердце Береники.
        - Ты же знаешь, Ранир… Это, наверно, не то, что ты хотел услышать сейчас… Но все, служившие мне верой и правдой, не будут забыты… Расширение феода Мэдвил войдет в брачный договор.
        Она смотрела на него растеряно и виновато. Только это было ни к чему. Он понимал. Если бы он знал ее хуже, он бы спорил, протестовал, настаивал. Но она стояла перед ним вся как есть, маленькая женщина, вульгарная, как маркитантка, и величественная, как королева, простая и непостижимая, близкая и навсегда потерянная, и вечность уже опалила ее своим дыханием.
        - Какие конкретно земли будут присоединены к владениям Мэдвил?
        Он уловил облегчение в ее вздохе.

        Она не пережила родов. Но это уже не имело значения, Эгор Рыжебородый владел своим народом не как захватчик, а как мудрый хозяин. Основанная им династия позже получила название Северной, но народ Нельгара не воспринимал ее королей как чужаков. Они правили Нельгаром не намного лучше, но и не хуже, чем соседние государи – своими землями. Так же заботились о процветании народа, так же вершили суд, так же участвовали понемногу в феодальных дрязгах, в том числе и с владетелями Мэдвила, пока в одной из таких дрязг не сгинули.
        Имя Бренхильд Нельгарской затерялось в анналах в длинных рядах других феодальных властителей и особого внимания не привлекло. Народ несколько десятилетий помнил и чтил добрую королеву Беренику, но новое время породило новых героев, и о ней позабыли. Не прошло и тысячи лет, и упоминание о королеве Бренхильд сохранилось лишь в скучных монографиях для специалистов; трехсотлетний период феодальной раздробленности, пролегший между двумя эпохами великих империй, никогда не был модной темой для изучения.
        А сказку о заколдованной принцессе Нике и ее волшебных свитках помнят и любят дети во всем мире уже много сотен лет, и так будет всегда, пока в мире останутся дети.

        (c) Лота, ноябрь 2001

новости  игры  кабинетки  творчество  костюмы  склад  о нас  ссылки  форумы  гостевая  фотоальбом  карта сайта